Ю. Кондратюк был ученым, мыслителем по природе своего таланта. Он рано осознал свое призвание и подчинил ему всю оставшуюся жизнь, стараясь не распыляться на все остальное. Освоив элементы высшей математики в 16 лет, он помимо чисто математических решений имел к тому времени целый перечень “изобретений”, исследований и разработок. Абстрактные математические теории перестали интересовать его довольно рано. У него был практический склад научного мышления. Знавшая Кондратюка в уже зрелые годы, З.М. Ценина свидетельствовала, что он “хорошо знал творения Пушкина и Бальзака, Репина и Бетховена, преклонялся перед талантом Леонардо да Винчи и Льва Толстого”.

Никто не признавал Ю. В. Кондратюка при жизни гением, а ведь то, что еще в первых своих рукописях он уверенно считал возможным полет к другим планетам, большинство его современников находило пустой фантазией, а немногие, кто верил в эту идею, ограничивались в основном теоретическими рассуждениями!

В предисловии к своей третьей рукописи Ю. В. Кондратюк писал: “Автор надеется, что ему удалось представить задачу завоевания Солнечной системы в виде проекта, осуществление которого вполне возможно. Осуществление это, от предварительных экспериментов начиная и кончая полетом на Луну и Марс, требует меньшего количества материальных средств, чем сооружение одного дредноута”.

Ознакомившись с работой Циолковского, он, тем не менее, готовит свою работу к публикации.
“...Во всех главах мною была проведена более основательная математическая мотивировка, подобран довольно полный химический материал, обоснована расчетами возможность благополучного планирующего спуска и др.” Перепечатав на машинке свою рукопись и озаглавив ее “О межпланетных полетах”, он решает сам отвезти свой труд в Москву в издательство.

Одновременно принимает решение сменить место жительства. И вот Ю. В. Кондратюк — в столице. Ему посоветовали поехать на станцию Крыловская Владикавказской железной дороги. Согласившись, он написал на рукописи новый свой адрес, отнес ее в Главнауку.

Кондратюк быстро освоил новую работу и, приглядевшись к механизмам элеватора, сделал ряд усовершенствований, позволивших механизировать и облегчить работу. Его могучий талант изобретателя буквально заполонил старое элеваторное хозяйство лавиной технических новинок.
Он мечтал так автоматизировать всю работу элеватора, чтобы всей его деятельностью мог управлять один человек. Ему удалось на Крыловской создать пульт управления технологическими операциями. Его приглашают участвовать в монтаже оборудования других элеваторов, предлагают поехать механиком на строительство элеватора в Северной Осетии. В октябре 1926 он переезжает в Эльхотово, монтирует электромеханическую часть элеватора, творчески, на ходу придумывая различные усовершенствования, внедряя уже придуманное им в Крыловской.

В апреле 1926 года он, наконец, получил пакет из Москвы, вспоминая изнурительный издательский марафон, который он выдержал, Ю.В. писал в письме профессору Н. А. Рынину: “В 1925 году я получил отзыв профессора Ветчинкина, прямо ошеломивший меня своей высокой оценкой моей работы…, и со дня на день стал ожидать ее издания, но последовала основательная волокита, протянувшаяся два с половиной года... ”. Как он жил в это время? Его натура жаждала практических дел, реализации грандиозных проектов, к которым он всегда тяготел. Но перейти от теории к необходимым экспериментам у Кондратюка не было возможности.

В 1930 г. он получает вознаграждение, которое решил использовать для экспериментальных исследований. Переписка с Циолковским, Ветчинкиным, Перельманом,— все подводит его к новому этапу работы. Но неожиданно на пути этом возникает грозное и неодолимое препятствие.

Побывав дважды в МосГИРДе, Ю. В. отказался от предложения работать с С.П. Королевым. Он объяснил это занятостью работой, которую курирует сам С. Орджоникидзе. Поняв, сколь строгую проверку документов особым отделом РККА ему придется пройти, Кондратюк немедленно осознал всю невозможность этой затеи.

По распоряжению С. Орджоникидзе Кондратюк Ю. В. и Горчаков П. К. направляются в Харьков.
“Ю. В. очень быстро подобрал коллектив людей, которые были нужны для такой сложной и новой работы,— вспоминал Н. В. Никитин.— У Ю.В. была способность распознавать работников. Он был душой всего проекта”. После смерти Орджоникидзе “Главэнерго” принимает решение о прекращении строительства мощных ВЭС вообще”.
В июне Кондратюк узнал от Ветчинкина об аресте С. П. Королева и целого ряда видных конструкторов-ракетчиков. 2 июля 1938 года он навещает Б. Н. Воробьева, биографа и исследователя наследия К. Э. Циолковского и передает на сохранение свои рукописи.

Страшное слово “война” застало Ю. В. на строительной площадке под Москвой. На окраине поселка “Дружба” полным ходом шли работы по сооружению электростанции. “6 июля 1941 года все сотрудники ПЭКВЭС записались в ряды народного ополчения, в их числе был также и Ю. В. Кондратюк. Обстоятельства его гибели до сих пор неизвестны.

А война длилась 4 года. Он мог участвовать в разработке ракетного оружия — да мало ли в чем мог пригодиться его мощный изобретательский талант! В день запуска первого спутника Земли ему было бы 60 лет. Доживи он до наших дней, мы имели бы гениального космического конструктора”,— сказал в интервью корреспонденту “Правды” Н. В. Никитин. Война унесла миллионы жизней — мужчин и женщин, стариков и детей, обычных способностей и, несомненно, одаренных, а часто и таких, чьи способности еще не успели раскрыться. Но это злодеяние войны следует выделить особо: в один из дней она убила гениального сына человечества.

“Александр Игнатьевич Шаргей (Юрий Васильевич Кондратюк) 1897-1942” — должно быть написано на его могиле. Но нет могилы, и нет этой надписи.